Чертова баня
Не верьте, когда говорят: нет Шайтана. Есть Аллах – есть Шайтан. Когда
уходит свет, - приходит тень. Слушайте!
Вы знаете Кадык-Койскую будку? За нею грот, куда ходят испить холодной
воды из скалы.
В прежние времена тут стояла придорожная баня, и наши старики еще помнят
ее камни.
Говорят, строил ее один отузский богач. Хотел искупить свои грехи, отмывая
тело бедных путников. Но не успел. Умер, не достроив. Достроил ее деревенский
кузнец-цыган, о котором говорили нехорошее.
По ночам в бане светился огонек, сизый с багровым отсветом. Может быть,
в кагане светился человеческий жир. Так говорили.
И добрые люди, застигнутые ночью в пути, спешили обойти злополучное место.
Ходил даже слух, что в бане живет сам Шайтан.
Известно, что Шайтан любит людскую наготу, чтобы потом над нею зло посмеяться.
Уж, конечно, только Шайтан мог подсмотреть у почтенного отузского аги Талипа
такой недостаток, что, узнав о нем, вся деревня прыснула от смеха.
Кузнец часто навещал свою баню и оставался в ней день, другой. Как раз
в это время в деревне случались всякие напасти. Пропадала лошадь, тельная
телка оказывалась с распоротым брюхом, корова без вымени, а дикий деревенский
бугай возвращался домой понурый быком.
Все Шайтановы штуки! А, может быть, и кузнеца. Недаром он так похож на
Шайтана. Черный, одноглазый, с передним клыком кабана. Деревня не знала,
откуда он родом и кто был его отцом; только все замечали, что кузнец избегал
ходить в мечеть; а мулла не раз говорил, что из жертвенных баранов на Курбан-байрам
самым невкусным всегда был баран цыгана; хуже самой старой козлятины.
Кохтебельский мурзак, который не верил тому, о чем говорили в народе, проезжая
однажды мимо грота сдержал лошадь; но лошадь стала так горячится, так испуганно
фыркать, что мурзак решил в другой раз не останавливаться. Оглянувшись,
он увидел, - он это твердо помнит, - как на бугорке сами собой запрыгали
шайки для мытья.
И много еще случилось такого, о чем лучше не рассказывать на ночь.
Впрочем, иной раз, как ни старайся, от страшного не уйдешь.
У Османа была дочь, и звали ее Сальгэ. Пуще своего единственного глаза
берег ее старый цыган. Однако любви не перехитришь, и, что случилось у
Сальгэ с соседским сыном Меметом, знали лишь он да она. Только и подумать
не смел Мемет послать свата. Понимал, в чем дело. И решил бежать с невестой
в соседнюю деревню. Как только полный месяц начнет косить, - так и бежать.
И смеялся же косой месяц над косым цыганом, когда скакал Мемет из деревни
с трепетавшей от страха Сальгэ.
Османа не было дома. Он проводил ночь в бане. Пил заморский арак, от которого
наливаются жилы и синеет лицо.
- Наливай еще!
- Не довольно ли? – останавливал Шайтан. – Слышишь скрип арбы? Это козский
имам возвращается из Мекки… И грезится старику, как станут все на колени
и будут кричать: «Святой хаджи!...» Постой, хаджи, еще не доехал! – И прежде,
чем кузнец подумал, Шайтан распахнул дверь. Шарахнулись волны, перевернулась
арба, и задремавший было имам с ужасом увидел, как вокруг него зажглись
серные огоньки. Хотел прошептать святое слово, да позабыл. Подхватила его
нечистая сила и бросила с размаха на пол бани.
Нагой и поруганный, с оплеванной бородой, валялся на полу имам, а гнусные
животные обливали его чем-то липким и грязным. И хохотал Шайтан. Дрожали
стены бани. – То-то завтра будет смеху! На коленях стоит глупый народ,
ждет своего святого, а привезут пья-нень-кого имама! – Не стерпел имам,
вспомнил святое слово и очнулся на своей арбе, которая за это время уже
отъехала далеко от грота.
- Да будет благословенно имя Аллаха, - прошептал имам, и начал опять дремать.
А в бане хохотал Шайтан. Дрожали стены бани.
- Наливай еще, - кричал цыган.
- Постой! Слышишь, скачет кто-то! – И вихрем вынес нечистый приятеля на
проезжую тропу.
Шарахнулась со всех четырех ног лошадь Мемета, и свалился он со своей ношей
прямо к ногам Шайтана.
- А, так вот кого еще принесло к нам! Души его, - крикнул Шайтан, а сам
схватил завернутую в шаль девушку и бросился с нею в баню.
Зарычал цыган и всадил отравленный кинжал по самую рукоять между лопаток
обезумевшего Мемета.
А из бани доносился вопль молодого голоса. «Будет потеха, будет хорошо
сегодня», подумал цыган и, шатаясь, пошел к бане.
В невыносимом чаду Шайтан душил распростертую на полу нагую девушку, и
та трепетала в последних судорогах.
- Бери теперь, если хочешь!
Обхватил цыган девушку железными руками, прижался к ней… и узнал дочь…
- Згне! – крикнул он не своим голосом слово заклятия.
И исчез Шайтан. Помнил уговор с Османом. Только раз цыган скажет это слово,
и только раз сатана подчинится ему.
- Воды, воды, отец!
Бросился Осман к гроту, а грот весь клубился удушливыми серными парами.
И не мог пройти к воде Осман. Не знал второго слова заклятья. Упал и испустил
дух.
Поутру проезжие татары нашли на дороге три трупа и похоронили их у стен
развалившейся за ночь бани.
- Чертова баня, - назвал с тех пор народ это место.
И я хорошо помню, как в детстве, проезжая мимо грота, наши лошади пугались
и храпели.
Не верьте, если вам скажут: нет Шайтана. Есть Аллах – есть Шайтан! Когда
уходит свет, - приходит тень.
|
|
Оглавление:
|
