Золото и женщина – две гибели, которые ждут человека, когда в дело вмешивается
Шайтан. Если высохла душа, дряблым стало тело – тогда золото. Если кипит
еще кровь и не погас огонь во взоре – тогда женщина. Шайтан знает, как
кому угодить, чтобы потом получше посмеяться.
Казалось,
не было на земле хана, умнее солгатского; казалось, могущественный Арслан-Гирей
имел все, чтобы быть довольным. Сто три жены и двести наложниц, дворец
из мрамора и порфира, сады и кофейни, бесчисленные табуны лошадей и отары
овец. Чего еще было желать?
Казалось так.
Но по ночам приходил к Гирею кто-то и тревожил его мысли.
- Все есть, только мало золота.
- Откуда взять много золота, - спрашивал сам себя Гирей. И не спал до утра.
И вот раз, когда пришли к нему беки, велел им созвать мудрецов со всего
ханства.
Не знали беки – для чего, и каждый привел своего приятеля, хотя бы он и
не был мудрецом.
- Средство хочу, - объявил хан, - чтобы камень золотом становился.
Подумали беки и мудрецы: - Помешался хан; если бы можно было так сделать,
давно бы люди сделали.
Однако сказали: - Воля падишаха священна. Дай срок. Через неделю попросили:
- Если можешь, подожди.
А через две, когда открыли рот, чтобы просить нового срока, хан их прогнал.
Умный был хан.
- Пойду сам поискать в народе мудреца, - решил он.
Беки отговаривали:
- Не следует хану ходить в народ. Мало ли что может случиться. Может услышать
хан такое, чего не должно слышать благородное ухо.
- Все же пойду.
Оделся дервишем и пошел.
Правду сказали беки. Много обидного услышал Гирей и о себе, и о беках,
пока бродил по солгатским базарам и кофейням. Говорили и о последней его
затее:
- Помешался хан, из камня золото захотел сделать. А иные добавляли:
- Позвал бы нашего Кямил – джинджи, может быть, что и вышло.
- А где живет Кямил – джинджи?
И хан пошел к колдуну, рассказал ему, чего хочет.
Долго молчал джинджи.
- Ну, что же?
- Трудно будет… Если все сделаешь, как скажу, может, что и выйдет.
- Сделаю.
И хан поклялся великой клятвою: - Да ослабеют все три печени, если не сделаю
так.
И повторил: - Учь талак бош олсун.
Тогда сели в арбу и поехали. Восемь дней ехали. На девятый подъехали к
Керченской горе.
- Теперь пойдем.
Шли в гору, пока не стала расти тень. А когда остановились, джинджи начал
читать заклинание.
На девятом слове открылся камень и покатился в глубину, а за ним две змеи,
шипя, ушли в подземный ход. Светилась чешуя змей лунным светом, и увидел
хан по стенам подземелья нагих людей, пляшущих козлиный танец.
- Теперь уже близко. Повторяй за мной: Хел-хала-хал.
И как только хан повторил эти слова, упали впереди железные ворота, и хан
вошел в другой мир.
Развернулись стены подземелья, бриллиантами заискрились серебряные потолки.
Стоял хан на груде червонцев и целые тучи их неслись мимо него.
Поднялся из земли золотой камень; кругом зажглись рубиновые огни и среди
них хан увидел девушку, которая лежала на листе лотоса.
Завыла черная собака; вздрогнул джинджи.
- Не смотри на нее.
Но хан смотрел, зачарованный. Потускнели для него бриллианты, грубой медью
казалось золото, ничтожными все сокровища мира.
Не слышал Гирей ее голоса, но в душе у него пело, пело песнь нежную, как
аромат цветущего винограда.
- Скорей возьми у ее ног ветку, - бросился к нему джинджи, - и все богатства
мира в твоих руках.
Поднялась с ложа царевна.
- Арслан-Гирей не омрачит своей памяти, похитив у девушки ее чары. Он был
храбр, чтобы прийти и, придя, он полюбил меня. И он останется со мной.
Потянулись уста царевны навстречу хану, заколебался воздух. Полетели золотые
искры, вынесли джинджи из недр Керченской горы и перебросили его на солгатский
базар.
Окружили его люди.
- Слышал? Пропал наш хан, - говорили они ему. – Жаль Арслан-Гирея.
Но джинджи тихо покачал головой:
- Не жалейте Гирея. Он нашел больше, чем искал.
|
|
Оглавление:
|
